Померанцева Н.А. Символика вечности в Древнем Египте. // Восток. 2004. 3. С.5—16

Всё боится времени,
Но время боится пирамид.
Древняя пословица

Тема вечной жизни, согласно представлениям египтян, имеет два аспекта рассмотрения: религиозно-ритуальный и творческий. Оба они связаны друг с другом, ибо у египтян всё было пронизано верой в победу вечной жизни над смертью. Египтяне первыми пришли к мысли, что воскрешение совершается в духовном и телесном бытии. Воскрешение несло в себе преображение, когда воскреснувший становился воплощённым Осирисом в новой обожествленной сущности. В этом процессе главная роль отводилась субстанциям ба и ка, получившим свое претворение в иконографии образов. Ка, рассматриваемый как Двойник живущего и умершего, находит свое воплощение в пластических изображениях, служа основой ритуального портрета, который правильнее было бы назвать «неподобным подобием», так как идея портретного сходства в нем выражена сочетанием индивидуальных и обобщенных черт, где все преходящее подчинено вечному. Творческий процесс - это тайна, а у египтян к тому же и сакральный акт. Свои религиозные представления они связывали с миром космического бытия, которое мыслилось воплощением существующего, вечно восстанавливающегося порядка (композиция Уробороса). Религиозные воззрения египтян нашли свое выражение в памятниках искусства - в портретных статуях, рельефах, росписях, в астральной символике.

Отношением к жизни вечной, к жизни духа определяется лицо культуры в ее глобальном облике. Это не просто область религиозного мировоззрения, а та сущность, которая лежит в основе всего, что было содеяно египтянами - сущность, заложенная и как данность, и как ее проявление в творческом созидании. Египетская цивилизация пережила египетское государство, оставив свое духовное наследие мировой культуре. Все, что создано Древним Египтом на всем протяжении его истории, порождено верой в вечную жизнь - пирамиды, их «Тексты», храмы и гробницы, рельефы и росписи, скульптурный портрет в его сочетании магической силы и жизненной правды, литературное творчество и многое другое.

Тема вечной жизни лежит в области сакральных знаний и представлений древних египтян и потому может быть раскрыта лишь частично, ибо сами они в дошедших до нас памятниках приоткрывают завесу тайны лишь в дозволенных пределах.

У древнеегипетской цивилизации не было предшественников, сама же она сложилась на основе тех местных архаических культур, которые подготовили ее появление. Поэтому ее можно с полным правом назвать колыбелью мировой культуры в широком значении этого слова. Неслучайно, что именно на египетской земле вырос такой центр, как Александрия, где сложились досвятоотеческие и христианские учения, явившие собой синтез эллинистической античности и раннего христианства. Первые христианские монастыри возникли в Фиваиде, Нитрии и Келлии, где затем выросла культура коптов - христианизированных египтян. Предполагают, что Геродот приписал египтянам первое учение о бессмертии души; правда, это звучит несколько упрощенно, ибо является взглядом со стороны, взглядом чужеземца, которому египетские жрецы вряд ли могли открыть тайну своей истинной веры. Согласно Геродоту, египтяне считали, что умирает тело, душа же обретает иные, незримые формы существования, проходя через тела земных и морских животных и птиц, чтобы дух снова мог возвратиться в новорожденного младенца [Геродот, с. 123]. По всей видимости, Геродот не проник в потаенный смысл веры египтян и за внешними фактами не увидел ее подлинной сущности.

Тема вечной жизни не столько предмет изучения, сколько предмет размышления и веры. Археологи тревожат прах могил, чтобы удовлетворить свои знания и удостовериться в правильности предположений, вторгаясь в мир давно ушедших поколений.

То было в полдень, в Нубии, на Ниле.

Пробили вход, затеплили огни—

И на полу преддверия, в тени,

На голубом и тонком слое пыли

Нашли живой и четкий след ступни.

Иван Бунин

Египтянин, свято веривший в загробную, вечную жизнь, стремился обеспечить себя всем необходимым для той жизни. Культ мертвых в Египте - это забота живых об умерших, забота тех, кто, посещая места захоронений, приносил жертвенные дары и с помощью жрецов совершал заупокойные обряды. Когда археологи вскрывают вход в гробницу, перед ними встает вопрос —

...когда в последний раз

Вздохнул здесь тот, кто узкою стопою

В атласный прах вдавил свой узкий след.

Иван Бунин

Для народов Древнего Востока и античной Греции характерна цикличность восприятия времени; необратимость его составляет основу иудейской концепции, где время мыслилось как некий поток (олам—) в его линеарной протяженности. Обратимость времени — это а и со (начало и конец) — египтяне символически изображали в образе Уробороса — «змея, держащего во рту собственный хвост». Они называли этого змея «Опоясывающий мир», наглядно выражая тем самым связь между бытием и небытием, старением и обновлением. Омоложение мыслилось через возвращение к первозданному акту творения, когда все произошло из небытия. В священной книге египтян «Керерт» солнечный бог говорит о себе: «Смотри, я вхожу в мир, из которого я произошел. Я остаюсь внизу, на месте моего первого рождения» [Piankoff, 1946, 15(3)].

Композицию Уроборос египтяне называли еще «Скрывающий часы» (imn-wnw-t). Здесь объединяются оба понятия вечности — в значении нехех и джет. Наглядное представление об этом дает иллюстрация из Книги Мертвых, принадлежащей певице Амона Хер-Убенет. В змеином кольце изображен солнечный младенец, сидящий на знаке горизонта (ахет) (рис. 1). Сверху тело змея обнимают руки богини неба Нут; голова коровы между фигурами двух львов, вероятно, символизирует нижнее небо в облике богини Хатхор. На рисунке графически представленная модель вечности, а два льва восточного и западного горизонта могут быть интерпретированы образами Ра и Осириса (нехех и джет). Более распространено отождествление львов с Шу и Тефнут — первой парой богов, порожденной Атумом. В нем, как в первотворце, содержится в потенции двойственная природа вечности — предвечная и воплощенная — два аспекта времени. Знак горизонта (ахет) можно рассматривать как поднявшуюся из первозданного небытия первотвердь — прахолм, а божественного младенца как солнце, взошедшее на поднявшейся земле.

Рис. 1. Композиция Уробороса с изображением Солнечного младенца в змеином кольце. Из Книги Мертвых, принадлежащей певице Амона Хер-Убенет.

Змеиное кольцо служило египтянам символом вечно восстанавливающегося мирового порядка, который проявляется в каждодневном возрождении солнца, заключенного в этом кольце, а следовательно, неумирающего. Время здесь задано движением по кругу, значит, оно мыслится обратимым, растворяясь в бесконечности. Бесконечность в пределе стремится к вечности. Вечность для египтян это процесс, а не неподвижное время, как оно позднее будет представляться в христианстве — «И ангел поклялся живущим, что времени больше не будет» [Откровение Св. Иоанна Богослова. Гл. 10(6)].

Мысль о быстротечности времени, о его неумолимом стремлении высказана Вячеславом Ивановым в стихотворении «Время», где поэт упоминает образ змея, кусающего собственный хвост:

Время нас, как ветер, мчит.

Разлучая, разлучит, —

Хвост змеиный в пасть берет

И умрет

[Иванов, 1971—1987, с. 544].

Время египтяне рассматривали в контексте вечного бытия. И это не просто область религиозного мировоззрения, а та сущность, которая лежит в основе всего как данность, проявленная в творческом созидании. Вечность у египтян обозначалась двумя словами, в осмыслении которых ученые так и не пришли к единому мнению: вечность это нехех (nHH) и джет (Dt).

Английский египтолог А. Гардинер интерпретировал nHH как вечность в будущем, Dt как вечность в прошлом [Гардинер, 1905, с. 18, прим. 2].

В виньетке Книги Мертвых (гл. 17) встречаются изображения двух львов, сопровождающиеся пояснительным текстом, откуда видно, что правый, ассоциировавшийся с Западом, воспринимался днем вчерашним, левый — завтрашним. Видимо, под этим подразумевался путь солнца в его суточном движении [Шотт, 1965, с. 187—188]. В Книге о происхождении Вечности есть строки: «Соединяешься ты с нехех, когда восходит он в ночь» [Бадж, 1910, с. 152—153].

В древнеегипетских текстах и композициях росписей главной темой проходит мысль о том, что жизнь и смерть — процесс взаимосвязанный. Жизнь порождает смерть, а смерть — жизнь. Олицетворением этого являются два главных бога египетского пантеона — солнечный бог Ра, бог живой, спускающийся в преисподнюю, и бог мертвых Осирис, который умирает и воскресает. В надписи из гробницы царицы Нефертари, жены фараона Рамсеса II (Новое царство), сказано: «Вот Ра, почивший в Осирисе, вот Осирис, почивший в Ра». В гл. 17 Книги Мертвых написано: «Я — вчерашний день. Я знаю день завтрашний. Что это такое? Осирис — вчерашний день, Ра — завтрашний» [Липинская, Марциняк, 1983, с. 80]. Таким образом, оба бога, противопоставляясь друг другу, составляют пару, связанную вместе [Ассман, 1975, с. 124]. Время выступает здесь как бесконечно совершающийся цикл чередования восходов и закатов, дня и ночи, жизни и смерти, где умирание ведет к возрождению в жизнь новую. Время, обозначавшееся словом нехех, олицетворял Ра. Применительно к космогоническому смыслу нехех содержит в себе гармонию строения Вселенной. Выражением мирового порядка является богиня Маат, которая, считаясь дочерью Ра, включалась тем самым в солярную теологию [Тарасенко, 2002, с. 248].

Оба эти понятия — nHH и Dt — означали время, в котором бытие протекает. Бытие и время связаны между собой, если речь идет о мифологическом времени и мифологическом пространстве бытия, когда мир населяли боги, и вечность мыслилась как время бытия богов. Уточнение египетского понимания вечности можно найти в работе известного немецкого египтолога Э. Хорунга, специально посвященной этой проблеме [Hornung, 1965, S. 334—336].

Египтянам было свойственно конкретизировать вечность и время. Время у них олицетворял бог Хех. Они связывали его с числом «миллион» — безмерно большим в их представлении; в пожеланиях многолетия встречается выражение «миллион лет», символизирующее жизнь вечную. Хех обычно изображался в виде коленопреклоненной фигуры с пальмовой ветвью в руке, на которой нанесены зарубки, символизирующие отсчет времени (рис. 2). Его изображение часто помещалось в качестве застежки царских пекторалей, располагаясь на тыльной стороне вместе с картушем фараона (пектораль Сенсусерта II из Лахуна). На этой пекторали под левым локтем бога Хеха можно разглядеть лягушку, которая также символизировала число «миллион» [Lurker, 1980, р. 61]. Кроме того, лягушка как амулет считалась подательницей плодовитости и воскрешения, а потому также ассоциировалась с представлением о вечной жизни в ее земном и потустороннем бытии.

Змей и лягушка в египетской мифологии связывались с актом творения мира. Бог Нун, согласно Гермопольской версии происхождения мира, вместе с супругой Наунет составляли первую пару богов, входивших в Великую Восьмерку, изображавшихся в виде существ с головами лягушек и змей.

Рис. 2. Бог времени Хех — застежка пекторали фараона XII династии Сенусерта II. Среднее царство. Метрополитен музей. Нью-Йорк.

Сам бог Хех изображается значительно реже. Его иконография единообразна и образ не выходит за пределы произведений малых форм. На мумии фараона Тутанхамона обнаружено несколько пекторалей, драгоценных не только по материалу, но и по совершенству исполнения. На пекторали царя изображение бога Хеха замыкает цепочку со спины; бог времени поддерживает картуш с именем фараона, тем самым приобщая его к жизни вечной.

У египтян существовала также эмблема — знак «schen» (шен), бесконечность в ее отвлеченном смысле, понимаемая как вечность. Этот знак изображался в виде кольца, перевязанного внизу узлом. Он является постоянным атрибутом богини Нехбет, изображавшейся в виде птицы — коршуна (или грифа), — которая держит его в своих лапах. На одной из золотых подвесок, найденных на мумии фараона Тутанхамона, знак вечности помещен на голове бога Хеха. Цепочка, к которой прикреплена подвеска, состоит из чередующихся звеньев со знаками долголетия, постоянства, жизни, защиты, что указывает на символический перенос значения этих элементов из сферы временного земного бытия в область вечного существования в потустороннем мире, где они обретают отвлеченный смысл.

Сочетание конкретного и отвлеченного начал наглядно передается магическими статуями и статуэтками, сопровождавшими покойного в вечной жизни и помещавшимися в гробницах; позы и жесты фигур показывают, как египтяне понимали равновесие движения и покоя. Канонический тип статуи в виде стоящей фигуры с выставленной вперед левой ногой представляет движение в состоянии покоя — то, что отвечало законам вечного бытия, где момент обращается в бесконечно длящийся процесс. Наиболее ярко это выражено в статуэтке фараона Тутанхамона на ладье. Юный фараон изображается в динамичной позе — ноги раздвинуты в широком шаге, правая рука заносит копье над невидимым противником — предполагается, что Тутанхамон представлен здесь в облике Хора, а его противником является Сет, принявший вид крокодила, над которым занесено копье. Но ни копье не будет пущено, ни шаг не будет реализован в движении, поскольку в этой композиции действуют мифологическое время и пространство, которые, будучи перенесенными в вечность, теряют конкретные формы воплощения: здесь показана потенция движения, а не оно само.

Б.Б. Пиотровский предполагает две версии толкования этого памятника: первая совпадает с изложенной выше; вторая восходит к сюжету мифа о Хоре Бехдетском, выступившем защитником бога Ра от нападения крокодила или гиппопотама во время его плавания по небесному Нилу [Пиотровский, 1973]. В пользу такого сюжетного прочтения мифа говорят атрибуты в руках Тутанхамона (Хора) — гарпун и веревка. Однако следует подчеркнуть, что законы изобразительного искусства сосредоточивают все внимание на самом образе, опуская второстепенные элементы повествовательного характера. Тем самым образ наделяется символическим смыслом и обретает способность вневременного пребывания в инобытии, неся в себе религиозный подтекст, а не являясь сюжетным персонажем. Таким путем единично происходившее событие мифологической истории превращается в со-бытиё.

В вере египтян в посмертное бытие человека религия и мифология близко соприкасаются. Залогом вечного блаженства в мире потустороннем служит оправдание покойного на судилище Осириса. В «Текстах пирамид» содержится указание на связь представлений о воскрешении с солярной доктриной. Поскольку они несут в себе запись ритуала, совершаемого с целью оживления умершего фараона, первая часть этого действа связана с духовным воскрешением; вторая — с телесным. После смерти душа покойного отлетает на небо, стремясь воссоединиться с источником жизни — солнцем Ра, пребывая с ним в его ладье или как представлялось — в «небесном оке». Однако для этого нужно было одолеть препятствия, чинимые злым Сетом, в свое время умертвившим родного брата Осириса, а теперь стремящимся помешать покойному фараону обрести возможность воскрешения. Дух покойного, воспаряющий к солнцу, олицетворялся у египтян субстанцией ба. Ба составляло жизненную суть человеческого бытия, некую незримую основу его существования, от которой зависело воскрешение к вечной жизни. Слово ба не переводимо ни на один язык; оно могло употребляться и как синоним слову бог. Ба для египтян — сущностный символ вечного бытия в его наивысшем проявлении сакральности, а потому и не получивший конкретной формы воплощения.

Иконографически ба изображалось в виде птицы с головой человека, при этом лицо никогда не конкретизировалось, а передавалось отвлеченно. Этим достигалось то, что ба везде сохраняло свою субстанциональную функцию, являясь незримым и вероятно до конца непостижимым в своей божественности.

Пребывание духовной энергии в скульптурном портрете находит выражение в магической силе образов, передающей устремленность в вечность, в сочетании магической силы и жизненной правды. Всякий портрет, и египетский в том числе, предназначался для узнавания. Но в силу ритуальной специфики древнеегипетского скульптурного портрета «узнать» себя в своем пластическом подобии должна была духовная жизненная сущность ка, являвшаяся Двойником, «личностью» человека [Большаков, 2001, с. 25 и ел.]. Вместе с рождением человека рождался и его ка, но, в отличие от него самого, ка менее проявлен. Чтобы придать ему некую осязаемую форму, египтяне создавали статуи; некоторые из них имели конкретное воплощение, будучи отмеченными атрибутом рук, согнутых в локте (иероглиф ка), и помещенных на голове статуи (статуи ка фараона Хора) (рис. 3). Таким образом, изображение ка и его духовная природа оказываются неразрывно связанными, и посредством ка человеку обеспечивается жизнь вечная. Присутствие ка в статуе, как считали египтяне, в подлинном смысле слова одухотворяло ее. Следовательно, ка существует в двух ипостасях — рождаясь сначала вместе с человеком, а затем обретая себя в статуе, — чему сопутствовали соответствующие магические ритуалы. В скульптурном изображении ка зримо проявлен. По всей видимости, и сам творческий процесс мастера мог одухотворяться духовной энергией ка, ибо мастер знал, что перед ним встает ответственность — обеспечить своим исполнением вечное существование покойному в загробном мире, подобно тому, как и древний иконописец понимал божественную сущность возложенной на него задачи.

Рис. 3. Статуя ка фараона Хора (фрагмент). Среднее царство, XII династия. Дерево. Египетский музей. Каир.

Ка, обитающий в гробнице, это целый мир — Двойник. При посредничестве ка события реальной земной, временной жизни переносятся в бытие вечной. Однако, как отмечает А.О. Большаков, мир Двойника, являясь копией мира земного, точной во многих деталях, не служит копией полной [Большаков, 2001, с. 203 и ел.]. В рельефах и росписях гробниц египтяне отбирали те сюжеты, которые оказывались благоприятными для покойного, тем самым внося в строй загробного бытия некий праздничный аккорд. Так «обитание» ка в изображении придает ему бессмертие духовное, а изображение делает ка сущим телесно, т.е. явленным.

Связь ка с его изображением прослеживается еще со времени Древнего царства (XXVII—XXIII вв. до н.э.), и упование на жизнь вечную во многом зависело от него. Отсюда стремление к сохранности изображений, обретавших сакральный смысл. Изображение владельца гробницы, помещавшееся в нише ложной двери, через которую мог входить покойный, принимая жертвенные приношения, символически стоя­ло на границе временного и пространственного бытия. Ритуал жертвоприношений совершавшийся перед изображением покойного, отвечал представлениям о том, что ка обладал способностью поглощать пищу. В этой связи возникает вопрос: в какой мере египтяне считали изображения живыми? При этом они не могли не осознавать рукотворность статуй и мертвую природу материала. Здесь встает вопрос веры: убежденность в существовании незримого в зримоосязаемом образе и вера в мудрость, передаваемую веками.

Вера в вечную жизнь в загробном мире сложилась у египтян задолго до государственного образования, на рубеже 5—6 тысячелетий до н.э. Сначала сооружались отдельные простейшие захоронения, затем появились некрополи. С эпохи Раннего царства (рубеж 4—3 тысячелетия до н.э.) дошли царские захоронения. Некрополи обычно сооружались на западе от поселений; запад (именти) связывался с конкретным понятием. В планировке гробниц запад символизировал потусторонний мир и не всегда совпадал с географической ориентацией. В западной стороне помещалась погребальная камера, в которой стоял саркофаг с телом умершего.

С III династии Древнего царства (XXVII в. до н.э.) стали возводиться пирамиды, сначала ступенчатые, затем еще не приобретшие строго геометрической формы пирамиды IV династии, в период расцвета которой был создан ансамбль классических пирамид в Гизе. Тайны пирамид до сих пор еще окончательно не разгаданы. Ученые расходятся во мнениях по поводу предназначения этих сооружений. Согласно установившейся точке зрения, пирамиды являлись гробницами, но тогда возникает вопрос для чего фараону Снофру, основателю IV династии, понадобилось сооружать три пирамиды — одну в Медуме и две в Дашуре? Сами древние египтяне избегали упоминаний о пирамидах — у них даже не существовало слова, обозначающего пирамиды в собирательном смысле. Каждая из них имела свое название, Великая пирамида Хеопса (Хуфу) называлась «Горизонт Хуфу». Она и по сей день продолжает будоражить умы исследователей, ее изучение ведется современными научными и техническими средствами: с привлечением математики, астрономии, а также электроники.

В марте 1993 г. инженер Рудольф Гантенбринк послал в южную камеру пирамиды Хеопса управляемого робота. Система расположения погребальных камер внутри пирамиды давно вызывала вопросы. С какой целью сооружались шахты под пирамидой и в самом ее теле, соединенные коридорами и расположенные на разных уровнях? Только в одной камере стоит пустой гранитный саркофаг без крышки. Робот на полпути своего следования прислал видеоизображение, на котором была заметна дверь. За ней оказалась пустота. Камера, запечатанная с двух сторон, не могла подвергнуться разграблению. Это навело на мысль, что она не предназначалась для погребения, а следовательно, и сама пирамида не была лишь усыпальницей.

Шахтами интересовались ученые и ранее, измеряя углы, их направления и ориентацию по звездам. Ученые пришли к единодушному мнению, что пирамида Хуфу предполагала магическую связь не только с солнцем, но и со звездами [Померанцева, 1973, с. 228—230]. Совершенство геометрической формы, точность математических соотношений и ориентация на полюс мира — α созвездия Дракона — отвечали предназначению пирамиды: способствовать усопшему фараону вознестись на небо и воплотиться духом в звезду.

Новейшие исследования американских ученых Р. Бьювэла и Э. Джильберта принесли ошеломляющие результаты [Бьювэл, Джильберт, 1998, с. 15, 16]. Р. Бьювэл доказал, что южная шахта камеры фараона направлена на пояс созвездия Орион, который у египтян ассоциировался с богом Осирисом, а шахта камеры царицы, та, которая находилась за запечатанной дверью, обнаруженной роботом, ориентирована на Сириус — звезду богини Исиды, супруги Осириса (рис. 4). Египтяне заметили, что появление звезды Сириус (егип. Сопдет, греч. Сотис) перед восходом солнца предвещало разлив Нила; это служило для них опорным моментом при составлении календаря. Согласно преданию, они приписывали разлив Нила слезам, пролитым Исидой, оплакивавшей Осириса. Прочтение мифа на современном этапе заставляет ученых задуматься о многом, сопоставляя данные легендарной и фактической истории.

Рис. 4. Размещение верхних камер пирамиды Хеопса — в разрезе (по Р. Бьювэлу и Э. Джильберту).

Путь к разгадке тайн звездной ориентации Великой пирамиды занял у Р. Бьювэла более 20 лет. Будучи командированным в Судан, он познакомился там с легендой, распространенной среди племени дагонов. Жрецы этого племени раз в 60 лет совершали религиозную церемонию, связанную с поклонением звезде Сириус. Церемония сопровождалась танцами ритуального характера. Сириус назывался у них «собачьей звездой», так как находился в созвездии Большого Пса, прямо под Орионом [Temple, 1981]. Ученые, исследовавшие племя дагонов, натолкнулись на одно интересное известие о том, что дагоны знали не только звезду Сириус, но и вторую звезду, называемую «белым карликом», — Сириус Б, которую в настоящее время ученые могут наблюдать только через мощные телескопы. Дагоны считали сведения об этой звезде сакральными и хранили их в культовых масках, возраст которых насчитывал несколько столетий. Поскольку дагоны до того, как обосноваться в Судане, обитали в других местах, Р. Темпл стал искать в Древнем Египте разгадку знаний дагонов. Идя по следам ученого, Р. Бьювэл решил заняться этим вопросом. Трудность состояла в том, что древние египтяне считали свои знания сакральными, и они были доступны лишь посвященным. У египтян Сириус считался священной звездой, предвещавшей разлив Нила, а кроме того с этой звездой связывался бог Анубис, изображавшийся в облике шакала.

Созвездие Орион олицетворялось у египтян изображением бога Саху [Neugebauer, Parker, p. 25], который представлялся в виде мужской фигуры, держащей в руках скипетр и знак жизни анх (рис. 5). Египтяне считали, что бог Саху пересекает небо, плывя в ладье. Три звезды, расположенные одна на уровне его пояса, две другие — на уровне колен, ассоциировались в представлении египтян с поясом созвездия Ориона [Glanville, 1942, р. 32].

Рис. 5. Саху-Орион в сопровождении Сотис-Сириуса с тремя звездами.

Более близкую аналогию с древнеегипетскими текстами прослеживает английский египтолог А. Гардинер, подробно исследовавший текст папируса Весткар, содержащий сказку «Фараон Хуфу и чародеи» [Gardiner, 1925]. Ученый усмотрел в тексте папируса, наряду с фантастическими сюжетами, глубокий сокровенный смысл, имеющий отношение к научному исследованию вопроса об ориентации потайной камеры пирамиды Хеопса (Хуфу). Дело в том, что фараон давно добивался знаний священных чисел тайного святилища бога письма, счета и мудрости Тота. Тайной этих чисел владел мудрец и чародей Джеди, которого старший сын царя привел к нему, чтобы развлечь отца. Хеопсу же нужно было знать полные числа (ipwt и writ) для сооружения своей гробницы — вспомним, что она называлась «Горизонт Хуфу».

Слово writ означало сооружение, строение; слово ipwt — нечто закрытое, запечатанное. В диалоге фараона с Джеди царь спрашивает чародея: ведает ли он планами тайных покоев святилища Тота, на что Джеди отвечает, что знает лишь, где они хранятся [Кацнельсон, 1956, с. 46 и ел.]. Обращаясь далее к исследованию А. Гардинера, увидим, что фараон возжелал соорудить свой «Горизонт» согласно плану святилища Тота, для чего ему нужно было знать число потайных камер. В ответе чародея Джеди упомянуто «Хранилище архивов», находящееся в Гелеополе (древнеегипетский Он), где хранится кремневый ларец, а в нем записи чисел, по которым составлены планы. Только благодаря проницательности ученого А. Гардинера, оказалось возможным за фантастическим сюжетом разгадать сакральный смысл повествования [Gardiner, 1925, №7, 5—8].

Что касается наименования пирамиды Хеопса «Горизонт Хуфу», можно предположить, что оно могло быть объяснено появлением на горизонте третьей звезды в созвездии Ориона, а угол наклона фасной грани пирамиды в 63°26' мог быть рассчитан соответственно углу между точкой восхода солнца (по азимуту) и линией наклона к меридиану луча от звезды созвездия а Дракона в момент ее максимального подъема.

«Тексты пирамид» V—VI династии свидетельствуют, что воскрешенный фараон приобщается к богам, становясь одной из ярких звезд, в которую воплощается его дух. В обращении к умершему царю говорится: «Ты обретаешь свое место на небе между звездами, ибо ты единственная звезда, носитель Ху» (Орион?) [Руг., 251]. В «Текстах пирамид» фараона V династии Унаса есть строки: «Ра-Атум! Это Унас пришел к тебе, неуничтожаемый дух» [Руг., 167].

Картину космогонических представлений рисуют тексты «Карлсбергского папируса», относящиеся ко времени Рамессидов (ок. 1312—1150 гг. до н.э.) и являющиеся оттиском с плафона и стен гробницы фараона Сети I. Они дают довольно полное представление о переходе души покойного в звездную душу мира Дуат. Специалисты по древнеегипетской астрономии, известные немецкие ученые О. Нейгебауэр и Р. Паркер, сопоставляя данные текстов с законами астрономии, заметили, что после прохождения линии меридиана звезда достигает западного горизонта и спустя три месяца, ко времени заката, становится невидимой (т.е. входящей в Дуат) на 70 дней. По их наблюдению в тот же период скрывается и Сириус. После истечения этого срока звезда, вновь рождаясь на востоке, возвращается из Дуата и странствует по небу с востока на запад на протяжении 80 дней. Тогда она видна на рассвете перед восходом солнца. 120 дней звезду можно было видеть на меридиональной линии после заката. Звезды представлялись египтянам помещенными на теле богини Нут в ее ипостаси в виде женской фигуры, перекинувшейся через небосвод, касающейся ногами восточного горизонта. 70 дней звезда находилась в Дуате, столько же дней занимало бальзамирование тела покойного и столько же звезд размещалось на фигуре Нут [Nenge-bauer, Parker, p. 73]. Ученые рассчитали, что душа умершего входит в Дуат на севере, около полюса, и попадает во чрево небесной богини в тот день, когда звезда на восходе солнца находится на линии меридиана. Весь цикл составляет 90 + 120 + 70 = 280 дней (около девяти месяцев), когда душа рождается во звезде.

Исследователи связывают процесс трансформации духа умершего в загробном мире Дуат с движением Сириуса и Ориона — пары богов, олицетворяющих Исиду и Осириса. Эти верования могли сложиться уже к эпохе строительства пирамид, но поскольку перевоплощение душ в звезды считалось в то время только привилегией фараона и царицы, то эта область религии сакрализировалась и не получила такого отражения в текстах и росписях, как в эпоху Нового царства. Ориентация по сторонам света определяла временной цикл: начало его связывалось с югом, запад представлялся умиранием, восток — возрождением. Север концентрировал в себе энергию всего цикла, оттуда шла космическая нить, связывающая все сферы бытия. На плафоне погребального зала гробницы фараона Сети I в Долине царей (Фивы) представлена роспись с символическим изображением зодиакальных созвездий. В центре — стоящий бык, который олицетворял тельца. К нему протянуты нити-канаты, которые держат божество с солнечным диском на голове. Богиня Тауэрт изображена в виде самки гиппопотама, символизирующей плодородие — вынашивание плода во чреве. Она олицетворяла, по всей видимости, созвездие Дракона. Около нее стоит сокологоловый бог Дунануи, который держит на плечах «коромысло весов» — символ равновесия мира.

В формировании египетских религиозных представлений важную роль играло небо. Оно являлось посредником, с помощью которого наглядно осуществлялся перенос абстрактных понятий в зримый образ. Небесные светила и созвездия олицетворялись живыми существами. Организация мирового порядка была той основой, на которой воссоздавались модели в земных измерениях — это храмы, а ранее — пирамиды. Если храмы были местом общения с богами посредством ритуала, то пирамиды являлись местом обитания духа умершего, куда доступа живым не было.

Египтяне впервые пришли к мысли, что воскрешение возможно через смерть, предшествующую ему. Воскрешение несло в себе преобразование, когда покойный, воскресший к вечной жизни, становился воплощенным Осирисом в новой обожествленной сущности. Тема вечной жизни — это борьба со смертью, которая мыслилась как враждебная, разрушительная сила, и победа над ней составляла основную сущность древнеегипетской религии.

Литература

• Апокалипсис — Откровение Св. Иоанна Богослова.
• Большаков А.О. Человек и его двойник. СПб., 2001.
• Бьювэл Р., Джильберт Э. Секреты пирамид. М., 1998.
• Геродот. II, 123.
• Иванов В. Собрание сочинений. В 4-х томах. Т. 3. Брюссель, 1979.
• Кацнельсон И.С, Мендельсон Ф.А. Переводы сказок и повестей Древнего Египта. М., 1956.
• Липинская Я., Марциняк М. Мифология Древнего Египта. М., 1983.
• Пиотровский Б.Б. Сокровища гробницы Тутанхамона. Каталог выставки. № 8. М., 1973.
• Померанцева Н.А. Искусство Древнего Египта // Искусство Древнего Востока. Малая история искусств. М., 1976.
• СТ «Тексты сархофагов, IV».
• Тарасенко Н.А. Космография Вечности в Древнем Египте (К интерпретации одной виньетки Книги Мертвых) // Культурное наследие Египта и Христианский Восток. М.. 2002.
• Assmann J. Zeit und Ewigkeit im alten Agypten. Ein Beitrag zur Geschichte der Ewigkeit // Abhandlungen der Heidelberger. Academie der Wifknschaften. Ph.-Hist. Heidelberg, 1975.
• Budge W. The Chapters of Coming Forth by Day or the Theban Resention of the Book of the Dead. Vol. III. L., 1910.
• Erman A. Marchen des Papyrus Westcar. В., 1890.
• Gardiner A. Hymns to Anion from a Leiden Papyrus // Zeitschrift fiir Agyptische Sprache und Altertumskunde. Bd. XLII. В., 1905.
• Gardiner A. Westcar Papirus // Journal of Egyptian Archaeology. 1925.№ 11.
• Glanville S.R.K. The Legacy of Egypt. Oxford, 1942.
• Hornung E. Zum agyptische Ewigkeitsbegriff// Forschungen und Fortschritte. В., 1965.
• Lurker M. The Gods and Symbols of Ancient Egypt. N.Y., 1980.
• Neugebauer O., Parker R.A. Egyptian Astronomical Texts. T. I. L., 1964.
• Piankoff A. Le Livre des Quererts. P., 1946.
• Temple R.K.G. The Sirius Mystery. L., 1981.